Электронная библиотека имени Усталого Караула

Анархисты

Документы и материалы. 1883—1935 гг.

Составитель В. В. Кривенький

ПРЕДИСЛОВИЕ

Конец XIX—первая четверть XX века не без основания считаются переломными в общественно-политической жизни России. Характерной приметой этого времени стало формирование и функционирование сотен политических партий и движений, стремящихся найти своих приверженцев и поклонников, воздействовать на определенные слои общества и вписаться в многообразный веер альтернатив общественного развития. В 1880-е—1890-е годы в стране стала складываться, а в годы российской революции 1905–1907 гг. окрепла довольно многоликая и пестрая многопартийная система, просуществовавшая вплоть до середины 1920-х годов¹. Традиционное, хотя и своеобразное звено этой системы составляли всегда анархисты (т.е. приверженцы анархизма)². Не сумев по многим причинам (как объективного, так и субъективного характера) оформиться в единую «партию анархистов» (как об этом мечтал П.А. Кропоткин), анархисты базировались на самом крайнем левом фланге в системе российских партий и своими радикальными действиями привнесли много ярких и неповторимых красок в политическую жизнь страны.

По разнообразию сюжетов, явлений и их практическому воплощению (или фантазиям) любая из леворадикальных партий и группировок, действовавших (или действующих сейчас) на пространстве Российской империи – СССР – СНГ, всегда даст значительную фору любым другим образованиям. История российского анархизма не ис­ключение. Явление имеет богатую историографическую традицию³, но никогда ранее воедино разнообразные документы по истории анархизма в России не собирались.

Необходимость подобного издания назрела давно. И мы (в определенной степени) лишь осуществляем мечту первых российских анархистов⁴. В 1908–1909 гг. Н. Рогдаев (Н.И. Музиль) со товарищи пытался издать в Париже несколько томов очерков и мемуаров по истории российского анархического движения. «Дело» закончилось на первом томе⁵. В 1921–1926 гг. в Советской России вышло несколько публикаций подобного рода⁶. Затем кардинально-репрессивные меры со стороны правящей партии против анархистов и их сторонников не позволили продолжить даже собирание материалов по проблеме, а о публикациях речь не шла вообще. По-другому обстояло дело за границей. Попытки воссоздать единую картину анархического движения во всем мире с одновременным изучением биографий лидеров анархизма (с опорой на архивные документы) предпринимал немец Макс Неттлау (1865–1944), получивший от современников прозвище «Геродот анархизма». Его работы получили мировую известность, но стали такими раритетами, что все ведущие библиотеки мира почитают за честь иметь подобные издания⁷. До сих пор продолжается публикация идейно-теоретического наследия М.А. Бакунина (проект осуществляется совместно с Амстердамским институтом социальной истории и Российским независимым институтом социальных и национальных проблем)⁸. Время от времени появляются монументальные исследования по П.А. Кропоткину – подобная традиция зародилась еще в 1920–1930-х годах, и одним из первых масштабных произведений стал «Интернациональный сбор­ник, посвященный 10-й годовщине смерти П.А. Кропоткина» (под общ. ред. Г.П. Максимова), изданный в 1931 г. в Чикаго.

Научно-исследовательские и общественные круги постепенно пришли к мысли, что назрела необходимость ликвидировать еще одно «белое пятно» в истории российской многопартийности и подготовить полноценный сборник документов по истории российского анархизма конца XIX—первой трети XX века. Воплощение идеи создания такого сборника документов постоянно срывалось. В 1990–1991 гг. автор-составитель данного издания входил в состав инициативной группы молодых историков и юристов, занимавшихся изучением различных аспектов анархизма в России и стремившихся под руководством Н.М. Пирумовой и В.Н. Гинева воплотить их в действительность хотя бы подготовкой определенной серии документов. Были выработаны и определенные планы-проекты будущих изданий. Распад союзных структур и моментальное свертывание всевозможных издательских планов сделал свое дело. Ушла из жизни Н.М. Пирумова, так и не увидевшая воплощения замысла. Поэтому публикация данных документов имеет для автора первостепенное значение и становится как бы определенным итогом долголетней работы по собиранию и подготовке к выходу в свет многих источников по истории российского анархизма. К любому из приводимых в издании документов в той или иной степени можно употребить слово «впервые». Но вернуться к осуществлению данного замысла удалось лишь в 1994 г. благодаря совместному исследовательскому проекту РНИСиНПа, Ассоциации «РОССПЭН» и РГНФ по воссозданию и публикации комплексов документов по истории российских политических партий и движений. В результате нам за 1994–1997 гг. удалось впервые воедино собрать, заново изучить и откомментировать более 500 документов по истории анархизма в России за 1883–1935 гг.

К вышесказанному хотелось бы добавить следующее. История – более человеческая наука, чем все остальные. Поэтому автор-составитель считает, что подобное издание никогда бы не увидело свет без определенной поддержки, терпения и советов со стороны Н.М. Пирумовой (Институт Российской истории РАН), В.В. Шелохаева (РНИСиНП), А.К. Сорокина (РОССПЭН), А.И. Зевелева (Гос. Академия сферы быта и услуг), С.Ф. Ударцева (Республика Казахстан), Н.Д. Ерофеева (МГУ им. М.В. Ломоносова), Т.М. Ушаковой (Гос. общественно-политическая библиотека), В.В. Козарь (Библиотека Моск. технического университета связи и информатики). Ангельское терпение на тернистом пути сбора и подготовки издания проявили и члены моей семьи, за что им огромное спасибо.

Возвращаясь к предмету исследования, хотелось бы отметить следующее. Представители анархизма (по тем или иным причинам) никогда не испытывали к себе позитивного внимания. В каких только грехах и провокациях их не обвиняли!

Что можно сказать на этот счет. Действительно, только анархисты постоянно (хотя и не всегда «законными» методами) выступали и выступают за уничтожение государства, парламентов, Учредитель­ных собраний и всякой власти (время от времени корректируя свои требования) и требуют освободить человеческую личность от малейших форм гнета для свободного и независимого развития. Недаром в человеческой природе изначально заложены две противоположные тенденции – стремление к коллективности и порядку и желание непременно выразить свою индивидуальность и быть свободным. И если теоретики анархизма в глубине своих построений видели его смысл в предотвращении попытки насильственного построения нового общества, в поиске других, компромиссных решений, акцентируя внимание на том, что человеку свойственна устремленность к свободе, то для большинства их последователей настоящий порядок представлялся всегда только в качестве простой суммы свободных волеизъявлений и находил свое выражение в уродливых фразах типа «Анархия – мать порядка!» Разумеется, отношения с официальными органами власти и управления при такой постановке вопроса у анархистов всегда были плохими.

Думается, что и российские идеологи анархизма, главными из которых являлись – потомок дворянского рода М.А. Бакунин (1814–1876) и князь П.А. Кропоткин (1842–1921), догадывались, что создали нечто вроде бомбы «замедленного действия»: ведь на практике все способы претворения «анархии» в жизнь выливались в бессмысленные насильственные действия, разрушения и гибель людей, всяческое неприятие этико-нравственных норм. Недаром Бакунин предостерегал революционеров от увлечения террором: «Политическая резня никогда не убивала партий; в особенности она оказывалась бессильной против привилегированных классов… Чтобы совершить радикальную революцию, нужно поэтому повести нападение на положение и на вещи, разрушить собственность и государство, а тогда не придется уничтожать людей и обрекать себя на неминуемую и неизбежную реакцию, без которой никогда не обходилось и не обойдется во всяком обществе массовое убийство людей»⁹. Впрочем, насилием и разрушениями, равно как и революциями, путчами и переворотами, россиян давно не удивишь: все сколько-нибудь значительные политические задачи и устремления в стране чаще всего решались подобными методами.

К концу ХХ-го столетия в России вновь – после долгого перерыва! – появились анархистские черные знамена¹⁰. Сегодня есть основания; полагать, что только в европейской части бывшего Союза существуют свыше 50 анархистских групп различной направленности, действующих в 30–40 городах и населенных пунктах¹¹. Возглавляют пере­чень «анархических» городов Москва и Санкт-Петербург, но, и здесь, и в провинциальных городах организации анархистов не являются массовыми и порой больше акцентируют свое внимание на выпуске определенной агитационной литературы и прессы, чем на практических акциях.

О чем пишет самая свободолюбивая пресса? О разном, но, и в изданиях времен первых российских революций, к в современных изданиях привлекают внимание простые советы: как организовать забастовку; как лучше вести себя при задержании и аресте, а также на допросе; как печатать листовки и прокламации в домашних условиях; как изготовить взрывчатые вещества и «коктейль Молотова». До бомбометания (как в начале XX века) дело, правда, пока не доходило, но жизнь анархистов (и раньше, и теперь) и без этого никогда не была скучной: здесь и одиночные эпизоды неповиновения и вооруженного сопротивления органам правопорядка, и собирание средств на проведение пьянки протеста (за освобождение двух арестованных товарищей)¹², и акции протеста против ГКЧП, и отказ от участия в обороне Белого дома в октябре 1993 г. (по идейным соображениям), и бойкот выборов 12 декабря того же года, и мирный (очередной) теоретический съезд Конференции анархистов-синдикалистов, и многое другое¹³.

Это нынешняя, бурная, жизнь движения. Но даже сами активисты современного анархического движения, некоторые маститые исследователи мало знакомы с подлинным лицом и местом анархизма в системе российских политических партий конца XIX—первой четверти XX столетия, иначе не продолжали бы его именовать «экзотическим», «эфемерным», даже «ядовитым цветком на русской почве»¹⁴. Еще менее осведомлены о деятельности и построениях российских анархистов в XIX—XX веках рядовые читатели.

Становление российского анархизма продолжалось несколько десятилетий. В 70-е годы XIX века он начал играть определяющую роль в системе общественно-политических взглядов народников (хотя существуют и другие точки зрения). Некоторые из народников почитали за честь называть себя анархистами. Так, С.И. Бардина, обвинявшаяся по «процессу 50-ти», в своей речи на суде 9 марта 1877 г. заявила: «Анархия вовсе не означает беспорядка и произвола. Анархия, напротив, стремится водворить гармонию и порядок во всех общественных отношениях. Она есть только отрицание той утесняющей власти, которая подавляет всякое свободное развитие общества»¹⁵.

В 70–90-е годы прошлого века П.А. Кропоткин, развивая идеи М.А. Бакунина¹⁶, обосновал в целостном виде доктрину анархо-коммунизма, базировавшуюся на принципах полного равенства, взаимопомощи и солидарности всех представителей человеческого рода. Он не считал народ России готовым к немедленному революционному выступлению для полного уничтожения всех государственных институтов и учреждений, отрицал необходимость революционного правительства, не признавал никакой революционной диктатуры, так как при ней, по его мнению, революция неизбежно вырождается в произвол и в деспотизм.

Как самостоятельное общественно-политическое движение анархизм в России оформился в первые годы XX века. В 1900 г. в Женеве (Швейцария) возникает группа российских анархистов-эмигрантов, в 1903 г. там начинается издание их первого печатного органа – газеты «Хлеб и Воля».

В самой России первые анархистские группы появляются в 1903 г. в районах с многонациональным населением: в г. Белостоке Гродненской губернии – среди еврейской интеллигенции и присоединившихся к ней ремесленных рабочих; в г. Нежине Черниговской губернии – в среде учащейся молодежи. А в 1907 г., когда анархистское движение достигло пика своей активности, оно распространилось на 58 губерний и областей (что составляло более ³/₄ их общего числа), насчитывало 255 формирований в 180 городах и других населенных пунктах империи – от крупных «федераций» с сетью «сходок» (собраний) до небольших кружков (последние преобладали). География российского анархизма четко обрисовалась в годы первой революции. «Столицами» его считались – Белосток, Екатеринослав и Одесса. Менее крупные формирования в это время существовали на Юго-Западе (Житомир, Каменец-Подольский, Киев), в Центральном районе (Нижний Новгород, Сормово, Саратов, Пенза), на Северном Кавказе, в Придонье. В Закавказье центрами анархизма были Тифлис, Кутаиси, Баку. Значительно меньшую роль в движении играли организации, действовавшие в Прибалтике и Польше, в Москве и Петербурге.

Социальную основу анархизма составляли преимущественно кустари, ремесленники, мелкие торговцы. Но к движению примы­кали также крестьяне, рабочие, интеллигенты. Всех их объединяли – резкое недовольство существующими порядками, готовность идти на самые крайние средства для немедленного и радикального изменения этих порядков, пренебрегая нормами права и традиционной морали.

Обобщенный портрет анархиста периода первой российской революции выглядел следующим образом: это «пассионарный» молодой человек 18–24 лет, имеющий начальное образование (или без него) и представлявший, как правило, маргинальный слой общества, а во многих случаях – дискриминируемое национальное меньшинство. Среди анархистов преобладали евреи (по отдельным выборкам их число достигало 50%), русские (до 41%), украинцы (до 35%). Самыми пожилыми в движении были П.А.Кропоткин (1842 г. рождения) и его ближайшая последовательница М.И. Гольдсмит (1858 г. рождения). Основной костяк организаторов движения – М.-Э.Р. Дайнов, Н.И. Музиль, Я.И. Кирилловский (Д. Новомирский), А.А. Боровой, В.И. Федоров-Забрежнев и другие – составляли люди, возраст которых к моменту революции не превышал 32 лет. «Кадровый состав» российских анархистских организаций был весьма невелик (в 1903–1910 гг. – около 7 тыс. человек, в 1905–1907 гг. – до 5,5 тыс. человек). Оценивая роль и место анархистов в истории России, следует прежде всего подчеркнуть значительную идейную неоднородность, политическую аморфность, организационную раздробленность анархистского движения. Анархисты никогда не составляли партии и даже зародыша политической партии в традиционном ее понимании (хотя Кропоткин и некоторые его сторонники употребляли это понятие), ибо не стремились прийти к власти. По их убеждению, главная, если не единственная задача в политике – революционное разрушение «эксплуататорского строя» и его главного орудия – государства. К тому же, каждый анархист видел в себе суверенную творческую личность, способную самостоятельно решать как практические, так и теоретические вопросы. Поэтому о партийной дисциплине, партийной иерархии в среде анархистов говорить можно лишь условно. В 1905–1907 гг. в анархизме определились три основных и достаточно обособленных направления: анархо-коммунизм, анархо-индивидуализм и анархо-синдикализм¹⁷. Каждое из них имело определенные сферы социального влияния и предпочтительные регионы действия, собственные печатные органы. Такое положение сложилось не сразу. Накануне и в первые месяцы революции 1905–1907 гг. большинство анархистских групп состояло из последователей Кропоткина – анархистов-коммунистов («хлебовольцев»). В дальнейшем с усилением дифференциации в движении возникают организации различной «анархической» ориентации¹⁸. В среде российских анархистов не было единства и в вопросе о способах борьбы с режимом. Явный приоритет отдавался нелегальным и, в первую очередь, террористическим средствам этой борьбы, хотя мотивы действий были различными у представителей разных направлений. Намерения «идейных анархистов» во главе с Кропоткиным как-то переломить тенденцию, вести широкую агитационно-пропагандистскую работу в массах так и не были осуществлены. Террор оказался главным и почти исключительным делом для большинства организаций. Точное число совершенных ими насильственных актов (как во время революции 1905–1907 гг., так и в последующие годы) до сих пор не установлено. Довольно часто такие акты проводились не по заданиям организаций, а по личной инициативе их активистов. Первым терактом российских анархистов в начале XX века принято считать покушение белостокского анархиста Н. Фарбера 29 августа 1904 г. на текстильного фабриканта А. Кагана в местечке Крынки Гродненской губернии. Фабрикант был тяжело ранен кинжалом в шею за «неуступчивость в отношении белостокских стачечников», требовавших решения ряда экономических вопросов. А вскоре не осталось такого места на территории страны, где бы подобные акции не проводились. Жертвами анархистов чаще всего становились высшие чины администрации, полиции и представители судебных органов. Политические результаты таких акций были негативными для демократического движения, дискредитировали его в глазах общества, позволяли властям ужесточать репрессии. 1905–1907 гг. вошли в историю российского анархистского движения как время непрекращающихся террористических актов и экспроприации, вооруженных нападений и грабежей. Лидеры анархизма, как правило, поддерживали «эксы» «организованные и массовые», категорически отрицая необходимость подобных акций для личных целей, сравнивая их с воровством. Несмотря на эти предостережения, мелкие «эксы» буквально наводняли движение, становились своеобразным наркотиком для его активистов. В общественном мнении усиливалось негативное отношение к анархистам, хотя в «низах» и сохранялись симпатии к ним как к народным мстителям, продолжателям традиций «благородных разбойников».

Подавление революции 1905–1907 гг. означало и разгром большинства анархистских организаций, привело к значительному уменьшению числа их сторонников. Обозначилась тенденция к криминализации анархистской среды. В ней начинают преобладать формирования с многозначительными названиями: «Кровавая рука», «Мстители», «Черные вороны», «Ястребы», «Лига Красного шнура» и другие. В 1908–1910 гг. продолжался процесс распада и самоликвидации организаций (в 1910 г. в стране имелись 34 группы в 30 городах). Но в среде анархистов опять начинают звучать призывы к ведению более энергичных действий в России. Намечены были даже пункты, в которых разрешалось проводить экспроприации: Рига, Гомель, Варшава, Нижний Новгород, Пенза, Москва, Брест. «Московская группа анархистов-коммунистов» сумела в 1910–1911 гг., наряду с развертыванием пропаганды среди рабочих и крестьян, совер­шить ряд разбойных нападений на казенные винные лавки и почтово-телеграфные конторы центральных губерний.

Репрессии и казни вновь не заставили себя ждать. Но оставшиеся на свободе анархисты указывали: «…Никакой реакции не задавить анархического духа в рабочих массах, никакими эшафотами и расстрелами не остановить дальнейшего развития анархических идей» ¹⁹. И уже в 1913–1914 гг. значительно активизировалась работа российских анархистов-эмигрантов в Великобритании, Бельгии, Франции, Швейцарии, где анархистам удалось провести 6 конференций, и прежде всего Первую Объединительную конференцию русских анархистов-коммунистов в Лондоне (декабрь 1913 г. — январь 1914 г.), определившую стратегию и тактику движения в условиях нового революционного подъема.

Реализацию замыслов прервала первая мировая война. В анархической среде произошел очередной раскол – на оборонцев и интернационалистов. К первым примкнул П.А. Кропоткин и выступил за войну «до конца германского милитаризма»; ему противостояли интернационалисты – И.С. Гроссман, А.Ю. Ге, А.М. Шапиро и другие, заявлявшие, что они «решительно против всяких войн между народами»²⁰. В России в это время движение стало выходить из кризиса, но говорить о его массовом характере нельзя (по предварительным оценкам, в 1915 г. анархистские организации имелись в 8 городах, а в конце 1916 г. в 7 населенных пунктах было 15 организаций). Накануне Февраля 1917 г. в стране имелось около 300 анархистов.

Февральская революция дала новый мощный толчок анархизму. Весной – летом 1917 г. (по возвращении анархистов из-за границы и мест заключения) воссоздаются отдельные федерации и ассоциации анархистов в Москве, Самаре, Саратове, Брянске, Киеве, Иркутске, Ростове-на-Дону, Одессе, Петрограде и других городах.

Анархисты спешили определить свою точку зрения на животрепещущие проблемы политики. В центре внимания оказались вопросы об отношении к первой мировой войне, к Временному правительству, к идее созыва Учредительного собрания, к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Анархисты-коммунисты настаивали на немедленном прекращении «империалистической войны». По отношению к Временному правительству анархисты были на редкость единодушны: нужна новая социальная революция, которая свергнет власть «министров-капиталистов». Что же касается. Советов, то здесь взгляды расходились. П.А. Кропоткин назвал саму идею органов власти, контролирующих всю политическую жизнь страны, «величайшей», однако замечал, что пассивная роль масс в Советах может привести к диктатуре одной партии²¹. В то же время некоторые анар­хисты по отношению к Советам занимали выжидательную позицию, а другие – открыто отказывались от участия в них. Так, И.М. Гейцман («Хаим Лондонский») от имени своих иркутских единомышленников указывал: «Наша мораль диктует, что идти мы должны вместе с революционными массами, а не забираться наверх править ими. Правители найдутся и без нас; должен же быть и тот, кто сбросит их с пьедестала власти!»²² Часть анархистов уже весной 1917 г. объявляла Учредительное собрание «тормозом революции» и ничего положительного от его созыва не ждала.

Кризис власти, неразбериха и хаос в стране давали анархистам возможность проявить свои бунтарские потенции. Одним из первых их практических действий был захват в феврале 1917 г. дачи бывшего царского министра П.Н. Дурново под Петроградом. Затем последовал обычный набор акций: убийства наиболее ненавистных анархистам лиц из полиции и администрации, «эксы», а также – захваты редакций газет и журналов. Одновременно усиливалась агитация за свержение Временного правительства (в июле 1917 г. эти события, как известно, привели к поражению леворадикальных группировок и частичному разгрому анархистских организаций). Назревающий переворот и подготовку к нему левых сил анархисты воспринимали по-разному. Петроградские анархисты-синдикалисты, например, не приветствовали возможное «выступление» большевиков, ставивших своей целью захват власти; московские анархисты-коммунисты, наоборот, призывали рабочих и крестьян дать «последний и решительный бой» за мир, землю, хлеб и волю²³.

Накануне Октября 1917 г. организации анархистов имелись почти в 40 городах страны, и большевики не преминули использовать анархистов в качестве разрушительной силы против буржуазии, оказывая им помощь оружием, боеприпасами, продовольствием и другим. Анархисты, окунувшись в родную стихию разрушения и борьбы, участвовали в вооруженных столкновениях в Петрограде, Москве, Иркутске и других городах. В октябре 1917 г. 6 анархистов входили в состав Петроградского Военно-революционного комитета, многие командовали отрядами солдат и матросов. Зимой 1918 г. анархисты приступили к формированию собственных вооруженных отрядов, предназначавшихся для борьбы за «идеалы анархизма»²⁴. Анархистские дружины, получившие название «Черная гвардия», стали прибежищем не только для «идейных» анархистов, но и разного рода сомнительных, полууголовных элементов общества, понимавших анархизм лишь как вседозволенность и безнаказанность и ставших организаторами волны налетов на «буржуазные» квартиры, склады, магазины. В обстановке политического хаоса и хозяйственной разрухи эти стремления приобретали самые крайние, уродливые формы и вскоре были пресечены большевиками. В апреле – октябре 1918 г. силы, стоявшие на стороне советской власти, постепенно разгромили отряды «Черной гвардии» в Москве, Петрограде, Екатеринославе, Вологде, Брянске и других городах. Это не помешало анархистам (различных направлений), лояльно относившимся к большевикам, принять участие в гражданской войне, оказав им существенную поддержку.

Примерно с середины 1918 г. российское анархистское движение переживает полосу расколов, чередующихся с временными объединениями отдельных групп различных направлений в более крупные формирования²⁵. В это время состоялось несколько анархистских конференций, прошел Первый Всероссийский съезд анархистов-коммунистов (декабрь 1918 г.), в 1918–1919 гг. прошли две Всероссийские конференции анархистов-синдикалистов (в 1921 г. объединились в Конференцию российских анархистов-синдикалистов), съезд Всероссийской Федерации анархической молодежи (июнь 1919 г.). Ряд формирований анархистов (различных направлений), признавших верховенство большевиков, получили возможность (вплоть до конца 1920-х годов) издавать печатные органы, проводить собрания и встречи, организовывать небольшие музеи по истории движения. Значительное число анархистов постепенно перешли в ряды правящей партии, объяснив свой уход от анархизма «кризисом движения», «вступлением страны в новую фазу развития» и т.д. В 1922 г., по данным партийной переписи, в рядах РКП(б) было 633 бывших анархиста различных течений. Судьба других деятелей анархии, как и формирований, была трагичной – лучшим исходом для многих из них стала эмиграция, оставшиеся в России подверглись террору и репрессиям²⁶.

Отдельной строкой необходимо сказать о деятельности российских анархистов в эмиграции. Пока это «белое пятно» для отечественных авторов, пишущих об эмиграции. Между тем, в США, Германии, Франции, Аргентине и других странах, ставших убежищем для анархистов из России, были созданы десятки анархических организаций, выходили многочисленные печатные органы, и к голосу анархистов-«практиков» из России зачастую внимательно прислушивались их зарубежные коллеги. Окончательный развал «заграничного» российского анархистского движения приходится на конец 1930-х — начало 1940-х годов. В настоящее время анарходвижение за границей переживает полосу подъема и является важной составной частью леворадикального движения. В этой связи значительно возрос интерес к истории российского анархизма и судьбам его теоретиков и лидеров. Но единого сборника документов по истории российского анархизма до сих пор не было. Это сразу ставит предлагаемое издание в рамки фундаментального и позволяет по-новому оценить вклад российских последователей анархии в историю общественно-политической борьбы XIX—XX столетий. Идеи и построения М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина и их последователей приобретают сегодня невиданную актуальность, особенно в плане изучения федерализма, организации муниципального самоуправления и кооперации. Есть ли у анархизма и его приверженцев будущее, может показать только время. 

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Точка зрения автора-составителя данного сборника. Подр. см.: Политические партии и организации России. (Перечень) // Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX века: Энциклопедия. М., 1996; Его же. Новые данные сравнительно-количественного анализа политических партий России // История национальных политических партий России. Материалы международной конференции. Москва. 21–22 мая 1996 г. / Ред. колл.: А.И. Зевелев, В.В. Шелохаев (отв. ред.). М., 1997. С. 123-130.

Другие точки зрения см.: Политические партии России в зеркале энциклопедии: проблемы и решения. «Круглый стол» // Отечественная история. 1997. №3. С. 136–159.

² От греч. anarhia – безвластие, безначалие. Название доктрины – анархизм; ее сторонники – анархисты, ставящие своей целью уничтожение государства и всякой политической власти, рассматриваемых исключительно как органы насилия, и мечтающие объединить индивидуумов в свободные и добровольные ассоциации граждан. Определение не является единственным. За 150–160 лет существования анархистской доктрины их накопилось более сотни (при этом они характеризуют всевозможные признаки анархизма). Подр. см.: Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России: история и современность. Алматы, 1994. С. 17–102.

³ Интересующихся отсылаем к работам Н.М. Пирумовой, Е.В. Старостина, С.Ф. Ударцева, В.В. Комина, С.Н. Канева, В.Д. Ермакова и других исследователей.

⁴ См. в наст. сборнике док. 194 – «От „Анархического Альманаха“».

⁵ См.: Альманах. Сборник по истории анархического движения в России. Т. 1. Париж, 1909.

⁶ См.: Памяти Петра Алексеевича Кропоткина. Сборник статей и материалов. Пг. – М.: Всероссийский общественный комитет по увековечению памяти П.А. Кропоткина, 1921; М. Бакунину. 1876–1926. Очерки истории анархического движения в России. Сборник статей под ред. А.А. Борового. М.: Голос Труда, 1926 и др.

⁷ См., напр.: Nettlau М. Bibliographic de l'anarchie. Bruxelles; Paris: Stock, 1897; Nettlau M. Michael Bakunin. Eine Biografie. Bd. 13. London, 1896–1900; Nettlau M. Der Anarchismus von Proudhon zu Kropotkin. Seine historische Entwicklung in den Jahren 1859–1880. Berlin, 1927; Неттлау М. Взгляд на жизнь и учение П.А. Кропоткина в свете некоторых его писем 1876–1914 годов // Пробуждение. Детройт, 1931. № 15. Февраль. С. 75–164; Неттлау М. Очерки по истории анархических идей и статьи по разным социальным вопросам. Детройт, 1951. В 1970–1980-х годах Международный институт социальной истории в Амстердаме подготовил переиздание шести томов «Истории анархизма» М. Неттлау.

⁸ С российской стороны координаторами проекта являются Н.Ю.Колпинский и Б.Г.Мосолов.

⁹ Бакунин М.А. Программа и цели революционной организации интернациональных братьев. Цит. по: Стеклов Ю.М. М.А. Бакунин, его жизнь и деятельность. Т. 3. М. – Л., 1927. С. 66

¹⁰ Анархистскую символику не следует путать с фашистской. По этому вопросу мы готовим специальную работу.

¹¹ Кривенький В.В. Анархизм в России: за социализм, но без государства // Российское обозрение: Бюллетень еженедельной информации РИА «Новости». М., 1993. № 1. 6 января. С. 3.

¹² Под лозунгом «Будем пить, пока не освободите наших товарищей!» И надо сказать, что власти не выдержали массированной «атаки» анархистов (предпринятой и по другим каналам) и освободили 18-летних А. Родионова и А. Кузнецова. См.: Чумиков А. Милиция и порядок… такой-то матери! // Московская правда. 1994. 10 февраля. С. 15–16.

¹³ См. там же. С. 15–16.

¹⁴ См., напр.: Шубин А.В. К безвластию через самоорганизацию трудящихся – лозунг русских анархистов. (Политическая панорама 1917 года) // Наука и жизнь. 1991. № 5. С. 34; Колпинский Н.Ю. Анархизм в современной России и издание сочинений М.А. Бакунина // Обновление России: Трудный поиск решений. Годичные чтения в Российском Независимом Институте. Вып. 1 / Отв. ред.: Горшков М.К., Мчедлов М.П. М., 1992. С. 168; От редакции // Моск. правда. 1994. 10 февраля. С. 16.

¹⁵ Революционное народничество 70-х годов XIX века. Т. 1. 1870–1875 гг. М., 1964. С. 356-357.

¹⁶ Автор концепции насильственного революционного переустройства мира (анархо-коллективизма), в окончательном виде разработанной в 1861–1865 гг. Теоретическое наследие М.А. Бакунина огромно. Главными его произведениями считаются «Государственность и Анархия», «Прибавление „А“», опубликованные за границей в начале 70-х годов XIX века.

¹⁷ В настоящее время существуют и другие точки зрения по вопросу о классификации течений теоретической мысли анархизма.

Подр. см.: Ударцев С.Ф. Указ. соч. С. 95–102.

¹⁸ Подр. см.: Кривенький В.В. Анархисты-коммунисты // Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX века: Энциклопедия. С. 36–38.

¹⁹ Док. 222 – Товарищи! (Воззвание Парижской группы А.-К. «Жерминаль»).

²⁰ Док. 258 – Манифест о войне (Февраль 1915 г.). Подписан 37 членами Анархического Интернационала

²¹ См.: Обращение Кропоткина к рабочим и передовым представителям общественности Западной Европы // Вопросы философии. 1991. № 11. С. 44.

²² Гейцман П. Манифест Анархистов-Коммунистов. Анархия. Ее цели и тактика в связи с революцией и войной. Иркутск, 1917. С. 45, 50.

²³ См.: Манифест Московской Федерации анархических групп. (6 ноября 1917 г.); Волин В.М. О так называемом «выступлении» // Голос Труда: Орган анархо-синдикалистов. Пг., 1917. № 11. 20 октября. С. 1.

²⁴ Первые призывы к этому появились 17 и 23 декабря 1917 г. в газете петроградских анархистов «Буревестник». См.: док. 30 и док. 35.

²⁵ Более подр. об этом см.: Кривенький В.В. Анархисты-индивидуалисты // Политические партии России: Энциклопедия. С. 35–36; Его же. Анархисты-коммунисты // Там же. С. 36–38; Его же. Анархисты-синдикалисты // Там же. С. 38–40.

²⁶ Обобщающая «гулаговская» история российского анарходвижения пока не написана.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

СПРАВКА О ПУБЛИКАЦИИ

Анархисты: Документы и материалы. 1883–1935 гг.: в 2 т. / сост., авт. предисл., введ. и комм. В. В. Кривенький; ред. В. В. Шелохаев [и др.]. – Т. 1: 1883–1916 гг. – М.: РОССПЭН, 1998. – 704 с.; Т. 2: 1917–1935 гг. – 1999. – 592 с. – (Политические партии Росии. Конец XIX – первая треть XX века: Документальное наследие).

Электронный ресурс: Электронная библиотека исторических документов: [сайт].

Издание включает в себя около 500 документов различных групп, организаций и отдельных лиц, принадлежавших к российскому анархистскому движению: воззвания, протоколы и резолюции съездов, публикации по программным, тактическим и организационным вопросам и т.д.

При подготовке электронного текста оформление документов по техническим причинам было незначительно изменено; примечания по тексту и содержанию были объединены и в соответствии с этим перенумерованы. Документ № 275, текст которого не был обнаружен составителем сборника, взят с другого ресурса. Серые фигурные скобки отмечают начало и конец страницы (номер страницы указан в конце).

Karaultheca, 2018