«Международный синдикализм есть наше святое семейство»1. Так заявило «Единство», газета немецких синдикалистских профсоюзов, 25 июля 1914 г., накануне начала войны в Европе. Эта декларация была не просто отождествлением с синдикалистскими организациями в других странах, но и обязательством соблюдать пролетарский интернационализм в случае войны. Как и гораздо более сильное социал-демократическое движение, которое нашло своё институциональное выражение во Втором Интернационале и Международной федерации профсоюзов (МФП), синдикалистское движение утверждало, что перед лицом войны оно поставит свой интернациональный долг выше долга перед отдельной страной, что оно не поступится классовой солидарностью ради национального братства. Но когда война началась, то, как известно, большинство социал-демократических рабочих организаций сплотились, чтобы поддержать собственные воюющие или готовящиеся к войне государства. Социалистические партии почти повсеместно скрепили своё отречение символическим актом, который они долго отвергали на программном уровне, – голосованием за военные кредиты, требуемые их правительствами. Социал-демократы, взятые в целом, также присоединились к гражданскому перемирию, принявшему ту или иную форму в разных странах – «священный союз» во Франции, «божий мир» в Нидерландах, «мир внутри за́мка» в Германии, – в результате чего все групповые интересы и споры оказывались подчинены высшим интересам страны, находящейся в опасности. Социалисты нередко нарушали и другой принцип Второго Интернационала: их представители входили в буржуазные кабинеты и занимали правительственные посты. Лишь немногие социалистические партии отказались поддержать решительные военные меры своих правительств.
В отличие от социалистов, синдикалистское рабочее движение в целом соблюдало свои интернационалистские принципы в период 1914–1918 гг., не оказывая поддержки наступательным или оборонительным действиям правительств и не признавая гражданского мира. Безусловно, отдельные синдикалисты поддерживали войну, так же как и отдельные социалисты выступали против неё, но более широкая картина показывает, что отказ от поддержки войны оставался отличительной особенностью синдикалистских организаций. Если поддержка своей страны, сражающейся или подвергшейся угрозе, часто приносила социал-демократам новое чувство гражданского единства, то антивоенные синдикалистские организации противостояли правительствам и враждебно настроенным согражданам. У каждой из них была своя история борьбы и преследований в своём отечестве: цензура и закрытие газет, заключение в тюрьму редакторов, аресты активистов и высылка лидеров2. Но в дополнение к этим отдельным историям у них была и общая, коллективная – история интернациональных проектов, стремлений и убеждений той части профсоюзного движения, которая оказалась наиболее преданной своему довоенному интернационализму.
На страницах настоящей статьи даётся обзор этой коллективной истории3. Действующие лица в ней отвечают трём критериям. Во-первых, они являлись синдикалистскими – иначе говоря, выступающими за прямое действие и непарламентский путь – профсоюзными организациями. Синдикалисты в большей степени, чем любая другая разновидность профессионального движения, выступали за рабочую демократию, поддерживали веру рабочих в свои силы и отстаивали их право и способность к коллективному самоуправлению. Во-вторых, они сложились как самостоятельные организации до начала войны. В-третьих, перед войной они уже были активными сторонниками синдикалистского интернационализма. Все эти действующие лица вышли на сцену уже во время I Международного синдикалистского конгресса, проходившего в Лондоне в сентябре 1913 г. и собравшего представителей 12 стран. Разумеется, в других странах также существовали синдикалистские организации, такие как «Индустриальные рабочие мира» (ИРМ) в США, однако они не участвовали в общих международных инициативах в течение войны.
Национальные синдикалистские организации, не имевшие между собой формальных международных связей4, стояли вне Второго Интернационала, который требовал от своих участников обязательной поддержки политических действий. Те, кто был представлен в Лондоне, также были исключены из работы МФП, куда не допускались организации меньшинства. Только Всеобщая конфедерация труда (ВКТ), крупнейшее профессиональное объединение во Франции и крупнейшая синдикалистская организация в мире, была принята в МФП, что стало одной из причин, побудивших ВКТ бойкотировать конгресс своих единомышленников, проводимый в Лондоне5. Не желая предпринимать что-либо без французов, лондонская конференция создала лишь Международное синдикалистское информационное бюро, которое должно было находиться в Амстердаме, отложив создание синдикалистского Интернационала до следующего конгресса. В 1914 г. ВКТ под руководством Леона Жуо, как и социал-демократические участники МФП, выступила в поддержку войны, вместо того чтобы наряду с другими синдикалистами выступить против. Большинство ВКТ продолжало поддерживать войну и дальше, хотя внутри неё возникло интернационалистское меньшинство.
Здесь стоит отметить несколько пунктов. Первое: интернациональное измерение антивоенного синдикалистского движения – это прежде всего серия кампаний отдельных национальных организаций, недостаточно подкреплённая усилиями по поддержанию контактов между ними. Второе: отчуждающая политика довоенного Второго Интернационала и МФП заметно отразилась на синдикалистских дискуссиях о международной стратегии во время (и после) самой войны. Третье: тяга к синдикалистскому интернационализму возникла ещё до 1914 г., отчасти благодаря упомянутой политике социал-демократов; война усилила это стремление, но не породила его. Четвёртое: ответ ВКТ на войну положил конец всем сомнениям, которые могли быть у синдикалистов других стран в отношении самостоятельных действий на международном уровне.
Хотя те, кто во время войны выступали как интернационалистские синдикалисты, заявили о своей позиции ещё в довоенном рабочем движении, их собственные интернациональные связи оставались неофициальными. Начиная с августа 1914 г. им приходилось вырабатывать международную стратегию при совершенно новых обстоятельствах. Настоящая статья затрагивает три эпизода – которые достойны внимания, но до настоящего времени по большей части игнорировались в литературе – международной деятельности синдикалистов во время войны. В ней рассматриваются, во-первых, организованный синдикалистами антивоенный конгресс в испанском Эль-Ферроле в апреле 1915 г.; во-вторых, южноамериканский ответ на этот конгресс, который был озвучен в Буэнос-Айресе в мае 1915 г. и в Рио-де-Жанейро в октябре 1915 г.; и, в-третьих, оценка синдикалистами, с 1915 г. и далее, характера и перспектив антивоенного циммервальдского движения левых социалистов.
Сопротивление синдикалистов войне
За исключением Франции, синдикалистские организации в Европе представляли собой меньшинства в национальных масштабах, иногда малочисленные, как Свободное объединение немецких профсоюзов в сравнении с массовыми социал-демократическими профсоюзами Германии, иногда значительные, как в Италии, где 100‑тысячный Итальянский синдикальный союз (УСИ) составлял по меньшей мере треть от численности своего социал-демократического соперника. Организации в Германии, Нидерландах (Национальный секретариат труда – НАС) и Швеции (Центральная организация шведских рабочих – САК) в 1914 г. насчитывали менее 10 тысяч членов каждая, а испанская Национальная конфедерация труда (НКТ), имевшая около 30 тысяч членов к моменту её запрета в 1911 г., действовала подпольно. Синдикалистское движение возникло также в обеих Америках, и организации из Аргентины, Бразилии и Кубы были представлены в Лондоне в 1913 г.
Полное объяснение того, почему та или иная национальная синдикалистская организация, в воюющей стране или в нейтральной, занимала более решительную антивоенную позицию, чем её социал-демократические оппоненты в 1914–1918 гг., следует оставить специалистам по истории рабочего класса отдельных наций. Но то обстоятельство, что большинство синдикалистских организаций выступало против военных – или оборонительных – мероприятий своих правительств, тогда как большинство социал-демократов данные мероприятия поддерживало, заставляет сформулировать некую общую гипотезу. Если говорить об антивоенных синдикалистах в Европе, то факт, что они повсеместно являлись меньшинством, которое противостояло более многочисленным социал-демократическим соперникам, возможно, имеет здесь весьма большое значение.
Во Франции, где синдикалистское движение было единственным в своём роде, ВКТ не имела конкурентов в лагере социал-демократов и стремилась объединить всех рабочих, революционеров и реформистов, которые в спорах и совместных усилиях определяли её политику6. И только во Франции, где рабочие были наследниками революционно-патриотической традиции и где были сильны внутренние реформистские импульсы, синдикалистская организация подняла знамя национальной обороны. В других странах синдикалисты сложились как относительно чистые революционные меньшинства, определяющие и утверждающие себя посредством оппозиции не только капитализму и существующему государству, но и господствующему и, на их взгляд, соглашательскому социал-демократическому рабочему большинству. Обстоятельства (опыт злоключений, перенесённых в этой двойной оппозиции) и учение (программа, делавшая упор на самоуправлении и независимости рабочих), соединившись, сформировали у синдикалистских организаций особый этос меньшинства. Их самосознание и уверенность в себе позволяли им, несмотря на новые невзгоды, принесённые войной, сохранять тот самый интернационализм, которому они были привержены в мирное время. Синдикалистские организации за пределами Франции тяжело переживали то, что в 1914 г. было воспринято ими как отступничество старшего брата в синдикалистской семье – ВКТ, но они отказывались следовать её примеру7. Они связывали реакцию ВКТ с предвоенным ростом реформизма и приветствовали последующее возникновение антивоенного меньшинства в организации.
Если посмотреть на это с другой стороны, ответ нефранцузских синдикалистов на войну продемонстрировал, что они были меньше интегрированы в национальную жизнь, чем их социалистические соотечественники или ВКТ. Они испытывали на себе действие многих факторов, которые способствовали сплочению рабочего класса в их странах, таких как накопление капитала, рост межрегиональных связей, распространение обязательного образования и воинская повинность8. Но они сохраняли программный иммунитет к другим важным факторам, включая коллективные переговоры с работодателями, правительственные схемы социального обеспечения и, прежде всего, участие в официальной политической жизни государства. С международной точки зрения, учение и обстоятельства соединились так, что сделали довоенных синдикалистов не похожими ни на одно другое направление в организованном профсоюзном движении, в силу уникальности их разностороннего сопротивления: экономического сопротивления капитализму, политического – государству и культурного – национализму. Конечно, когда началась война, ВКТ пошла своим путём. Кроме того, во временно нейтральной Италии наследие национализма Рисорджименто вдохновило некоторых синдикалистов – к которым присоединись социалисты-диссиденты наподобие Муссолини – призвать к участию в войне. Этот спор расколол УСИ, и, возможно, 30% от его довоенной численности поддержали интервенционизм. Однако сам Союз продолжал придерживаться интернационализма, как и все нефранцузские организации на континенте.
Международный конгресс мира в Эль-Ферроле
Для интернационалистских синдикалистов – или, далее, просто «синдикалистов»9 – начало войны лишь подтвердило несостоятельность существующих рабочих Интернационалов и усилило необходимость в подлинно революционной и антивоенной международной политике. Призыв к созданию нового, революционного рабочего Интернационала, который был брошен шведской газетой «Синдикалист» в середине сентября 1914 г., был лишь первым выражением того убеждения, которое, как вскоре стало очевидно, существовало во всём синдикалистском движении. Европейская социал-демократия в целом – хотя редактор «Синдикалиста» Густав Шёстрём отмечал случайные исключения, как в России, – продемонстрировала банкротство своего мнимого антимилитаризма и интернационального братства, символом чего стало голосование за военные бюджеты германской, австрийской, венгерской, французской, датской и шведской социал-демократических партий, поддержанное их национальными профсоюзными организациями. Ответ социал-демократов на войну 1914 года стал сокрушительным поражением рабочего движения, пролетарским Седаном. Синдикалисты, в свою очередь, должны приложить усилия, чтобы распространить своё учение, расширить свои организации в национальном масштабе и идти к созданию нового синдикалистского Интернационала, краеугольный камень которого, как доказывали шведы, уже был заложен Лондонским конгрессом 1913 г.10. Однако голландцы, которым конгресс поручил заведовать Международным синдикалистским информационным бюро, вскоре ощутили, насколько сложно проводить активную интернационалистскую политику среди профсоюзов во время войны. Проблемы с распространением «Международного бюллетеня синдикалистского движения», который редактировался из Парижа голландским активистом Христианом Корнелиссеном с 1907 г., но перешёл под ответственность бюро с начала 1914 г., привели к его закрытию. Последний выпуск, от января 1915 г., констатировал, что война и национализм ознаменовали крушение трёх институтов с интернациональными амбициями: христианства, Социалистического Интернационала и Международной федерации профсоюзов.
Но если синдикалисты в северной и центральной Европе не видели больших перспектив для создания нового революционного Интернационала, прежде чем будет восстановлен мир, то их товарищи на Пиренейском полуострове не собирались отступать перед трудностями. Испанским либертариям удалось организовать международный антивоенный конгресс, который прошёл, несмотря на сопротивление правительства, в Эль-Ферроле в конце апреля 1915 г. Вмешательство испанских властей, высылка иностранных делегатов и отсутствие протокола вызвали значительную путаницу вокруг этого малоизвестного собрания, которое часто неправильно датируется, описывается как запланированное, но отменённое или просто отмечается мимоходом. Тем не менее, вопреки запрету правительства, 47 делегатов прибыли на конгресс в Эль-Ферроле, который представлял более 170 организаций. Поскольку данный конгресс, состоявшийся за пять месяцев до циммервальдской встречи в Швейцарии, представляет собой первое международное революционное антивоенное совещание рабочих представителей во время войны, будет полезно дать более полную картину произошедшего в Эль-Ферроле, чем та, что имеется в настоящее время.
Как типичная инициатива снизу, предложение о созыве Международного конгресса мира было выдвинуто не испанской НКТ, действовавшей полуподпольно, а Синдикалистским атенеем Эль-Ферроля. В феврале 1915 г. атеней разослал приглашение на антивоенный конгресс, который должен был пройти в этом городе на Первое Мая. Вдохновлённое попытками сопротивления войне в других странах – в нём особо упоминались Анатоль Франс и антивоенный манифест Себастьяна Фора, – это приглашение побуждало «всех интернационалистов» сбросить с себя оцепенение, в которое их ввергла война. Оно призывало оставить споры о степени вины немецких или французских социалистов в событиях 1914 г. или о том, следует ли считать изменниками интернационализма известных анархистов, таких как Пётр Кропоткин или Шарль Малато, защищавших войну против германского империализма. Проблемы моральной ответственности лучше всего было отложить до окончания войны. Вместо этого приглашение предлагало повестку из трёх пунктов: средства скорейшего прекращения войны; новые подходы к предотвращению подобных преступлений против человечества в будущем; всеобщее разоружение постоянных армий. Объединившись через границы и вооружившись против капитала и государства, рабочие должны проливать свою кровь, если это необходимо, «но только не за буржуазное отечество, не за императора, царя или президента республики»11. Со своей стороны, испанское правительство, хотя и нейтральное, не могло одобрить ни собрания международных революционеров на его земле, ни того, что антивоенный конгресс мог вызвать негативную реакцию основных воюющих государств. Поскольку о конгрессе было открыто объявлено в испанской либертарной прессе, правительство не было застигнуто врасплох: оно вначале запретило, а затем попыталось прервать заседания.
Хотя конгресс вышел отчасти импровизированным и усечённым, а вмешательство властей лишило делегатов такой роскоши, как всесторонняя и свободная дискуссия, он тем не менее прошёл и принял ряд резолюций. Несмотря на отсутствие протокола, ход и результаты конгресса могут быть восстановлены по отчётам в рабочей прессе12. На нём было прямо или косвенно представлено восемь стран. Список организаций, которые присоединились к конгрессу без личного представительства, выходил далеко за 130 наименований. Он включал 70 профсоюзов, 16 рабочих федераций, 14 народных касс и рабочих центров, 6 синдикалистских атенеев и групп, 25 анархистских групп, две социалистических и одну республиканскую группы, а также различные кооперативы, эсперантистские группы и газеты. Ещё 43 организации – действительное число, безусловно, было выше – были зарегистрированы как представленные 47 делегатами, которые прибыли на конгресс. Присутствовали прямые представители многих газет и журналистских коллективов, в том числе Тома́с Эррерос от группы «Земля и свобода» (Барселона), Мануэль Андреу, редактор «Рабочей солидарности» (Барселона), Хосе Лопес Боуса, выступавший от «Голоса каменолома» (Мадрид), Педро Сьерра от «Либертарного действия» (Хихон), Антонио Порто от «Либертарной культуры» (Барселона) и из Португалии – Антониу Алвеш Перейра от «Зари» (Порту)13. Также были представлены издания синдикалистской молодёжи Португалии («Пробуждение») и Франции («Клич молодых синдикалистов»), выходившие тогда в Лиссабоне14.
Организаторы полагали, что место в северо-западной Испании облегчит прибытие иностранных делегатов через порт Ла-Корунья, но они недооценили трудности путешествия и даже коммуникации в военное время. Приглашение не дошло до синдикалистских организаций в северной Европе. Конгресс оказался не настолько международным, как рассчитывали его инициаторы. Иберийские организации преобладали среди тех, что были записаны на конгресс без персонального представительства, но иностранные организации из Великобритании, Франции, Бразилии, Аргентины и Италии также были представлены, включая крупный УСИ. Из 36 делегатов, которые присутствовали на открытии 29 апреля (прежде чем прибыли все участники), семь были из Португалии, Элеутерио Кинтанилья представлял молодёжные синдикалистские федерации Португалии и Франции, а Антонио Ф. Вьейтес – Бразильскую рабочую конфедерацию. «Рабочая солидарность» сообщала, что второй бразильский делегат скончался при неясных обстоятельствах в Виго. Среди прибывших позднее был делегат с Кубы. В отчётах говорилось, что делегатам из Англии и Франции не позволили покинуть их страны и что испанские власти не дали делегату из Италии сойти на берег в Барселоне15.
Антивоенный конгресс в Эль-Ферроле собрался в разгар беспрецедентных столкновений между массовыми армиями, всего лишь через неделю после того, как отравляющий газ впервые был использован в качестве оружия под Ипром. Власти, которые вмешивались в переписку, теперь наложили запрет на конгресс и были готовы прибегнуть к силе. Констансио Ромео, отмечая скопление полиции, жандармов и кавалерии, говорил, что Эль-Ферроль кишел «скотами»16. Чтобы обойти постановление о запрете, три дюжины делегатов, которые собрались к вечеру 29 апреля, решили начать заседания немедленно, за день до назначенного срока, собравшись ранним утром. Через несколько часов правительственные силы устроили рейд по гостиницам, врываясь в номера и хватая иностранных делегатов, к немалому испугу членов семей, которые сопровождали некоторых из них. Португальских делегатов посадили на поезд и препроводили к границе. Позже, когда оставшиеся делегаты продолжили свои встречи, власти снова активизировались, арестовав бразильского делегата Антонио Вьейтеса, который был отправлен в Виго и посажен на судно, идущее в Южную Америку, а также главных организаторов конгресса – Хосе Лопеса Боусу и неистового Эусебио Карбо, которые были помещены под стражу без права освобождения под залог. Остальные делегаты протестовали против этих репрессий, но безуспешно. По пути домой каталонские делегаты, составлявшие самую большую группу на конгрессе, организовали митинги протеста в Вальядолиде, Мадриде и Сарагосе, каждый из которых был в свою очередь запрещён властями.
Однако, прежде чем португальцы были депортированы, делегаты успели провести долгое заседание, и те, кто остался, вместе с вновь прибывшими смогли собраться вновь. Меры, которые были ими одобрены и которые стали главными результатами Эль-Феррольского конгресса, могут обобщены в трёх пунктах, как предназначенные для международного, полуостровного и испанского применения. Во-первых, собрание – являвшееся, прежде всего, конгрессом мира – стремилось выработать некий план действий против идущей войны. Так, делегаты приняли предложение Констансио Ромео из Галисии о создании Постоянного комитета, которому поручался периодический выпуск пропаганды на языках воюющих наций для как можно более широкого распространения в действующей армии и силах резерва обеих сторон. Как объяснял Ромео в письме аргентинской газете «Протест», эта пропаганда должна была спровоцировать неповиновение и восстание, пробудив в солдате «его сознание человека»17. Комитет из пяти человек, состав которого следовало определить португальцам, должен был находиться в Лиссабоне.
Во-вторых, делегаты решили вести поэтапную работу по созданию нового Рабочего Интернационала, которая имела международное значение, но в ближайшей перспективе была направлена на пиренейские страны. Португальцы, в лице Эрнешту Кошты Кардозу из Порту, предложили образовать объединённый Испано-Португальский комитет в качестве первого шага к Иберийской федерации, которая должна была стать первой ячейкой нового профсоюзного Интернационала, ведущего борьбу «против всех войн, капиталистической эксплуатации и тирании государства»18. В ходе обсуждения были названы многие города – Лиссабон, Корунья, Барселона, Хихон, Сарагоса, – но в итоге было решено преобразовать организационный комитет конгресса в новый Испано-Португальский комитет, который на данный момент оставался в Эль-Ферроле.
В-третьих, собрание – португальские делегаты к тому времени уже были депортированы – воспользовалось случаем, чтобы привлечь внимание рабочих активистов, проживавших в одной стране и имевших сходные взгляды, к специфически испанским вопросам. Испанские делегаты представляли собой смесь из утвердившихся, хорошо известных радикалов и молодых активистов в профсоюзном движении прямого действия. Среди делегатов имелись прямые представители практически каждого региона Испании. Каталонская делегация, насчитывавшая по крайней мере восемь человек, включала Мануэля Андреу из «Рабочей солидарности», Анхеля Пестанью, полемиста и оратора Эусебио Карбо, а также Франсиско Миранду и Антонио Лоредо, ключевых лиц подпольного комитета, который поддерживал работу Региональной конфедерации труда Каталонии и НКТ, когда те находились под запретом. Хотя этот вопрос не фигурировал в повестке международного конгресса, испанцы с готовностью одобрили предложение Анхеля Пестаньи – официально и публично восстанавливать НКТ, что рассматривалось не только как внутренний вопрос, но и как шаг к осуществлению более широких полуостровных и интернациональных задач конгресса. Также было решено преобразовать «Рабочую солидарность» в ежедневную газету.
Южноамериканское эхо: Буэнос-Айрес и Рио-де-Жанейро
Конгресс в Эль-Ферроле получил наибольший резонанс не в охваченной войной Европе, а в южноамериканском рабочем движении. Аргентинская региональная рабочая федерация (V конгресс) принимала участие в Лондонском конгрессе 1913 г., который, как она надеялась, должен был привести к созданию «чисто рабочего и антигосударственного» Интернационала19. Новости из Испании побудили Федерацию провести 30 мая массовый митинг в Буэнос-Айресе, на котором более двенадцати ораторов протестовали против закрытия Эль-Феррольского конгресса, выражали сожаление по поводу войны и яростно критиковали национализм. Леонардо Скенини, не стесняясь в выражениях, заявил: «Работа, которую проделывают обозначители границ, подниматели флагов и всё остальное, что так красноречиво определяет имя отечества, – это не больше чем дерьмо!»20
Интернационалистские чувства были так же сильны в бразильском рабочем движении. Стараниями Народной комиссии по агитации против войны в Рио-де-Жанейро и Интернациональной комиссии против войны в Сан-Паулу первомайские митинги приобрели сильный антивоенный характер21. Закрытие Эль-Феррольского конгресса заставило Бразильскую рабочую конфедерацию – которая, как и Аргентинская федерация, была представлена на Лондонском конгрессе 1913 г. – провести 14–16 октября 1915 г. свой собственный Международный конгресс мира в Рио-де-Жанейро, где были представлены бразильские, аргентинские, португальские и испанские группы. В конгрессе участвовало около 40 делегатов от профсоюзных, образовательных и пропагандистских организаций. Две делегатки представляли Женский центр молодых идеалистов (Сан-Паулу) и Женский центр социальных исследований (Пелотас). Присутствие Антонио Вьейтеса (одного из главных организаторов конгресса) и Мануэла Кампуса, высланных из Эль-Ферроля, создавало живую связь с предшествующей конференцией мира. Рио-де-Жанейрский конгресс, говоря коротко, решил создать Комитет по международным отношениям, находящийся в Рио и ведущий работу по учреждению Конфедерации южноамериканских рабочих, чтобы ускорить формирование нового и более широкого рабочего Интернационала22.
Конгрессы в Эль-Ферроле и Рио-де-Жанейро представляли собой международные форумы, хотя и несовершенные или ограниченные, позволившие рабочим организациям, прежде всего с Пиренейского полуострова, из Аргентины и Бразилии, обозначить своё сопротивление доминирующему в рабочем движении дискурсу национальной обороны. Но самым большим достижением Эль-Феррольского конгресса стало решение о восстановлении НКТ – задача, которой вскоре занялись испанские синдикалисты, к концу войны сделавшие своё последовательно антимилитаристское профобъединение крупнейшим в Испании. Резолюции международного применения, принятые на этих конгрессах, имели ничтожный практический результат на протяжении самой войны. Международное синдикалистское информационное бюро, хотя оно и находилось в нейтральных Нидерландах, уже было знакомо с трудностями поддержания международных контактов во время войны23. Испания, также нейтральная, не позволяла проводить рабочий антивоенный конгресс на своей территории. Те, кому было поручено выполнение интернациональных программ Эль-Ферроля и Рио, сталкивались с огромными проблемами, особенно если их страна сама вступала в войну и ограничивала деятельность сторонников мира и свободу печати. Эль-Феррольский конгресс создал антивоенный пропагандистский комитет, находившийся в Лиссабоне, но в марте 1916 г. Германия объявила войну Португалии. Рио-де-Жанейрский конгресс создал Комитет по международным отношениям в бразильской столице, но в октябре 1917 г., когда четвёртое судно было потоплено немецкой подводной лодкой, Бразилия объявила войну Германии. Бразильское правительство объявило военное положение и запретило многие профсоюзные организации. Однако главный оплот Бразильской рабочей конфедерации – Рабочая федерация Рио-де-Жанейро, которую шеф полиции описывал как врага отечества, семьи и правопорядка, как прибежище «анархистов» и «международных подонков», была запрещена ещё за три месяца до этого24.
Но если в достижении интернациональных целей, поставленных на конгрессах в Эль-Ферроле и Рио, не наблюдалось заметного прогресса в военное время, то, если заглянуть вперёд, они получили более масштабное организационное выражение в последующие годы. Латиноамериканская рабочая ассоциация, над созданием которой решил работать Рио-де-Жанейрский конгресс, возникла в мае 1929 г., когда представители организаций из семи стран собрались в Буэнос-Айресе, чтобы основать Американскую континентальную ассоциацию трудящихся, которая к 1931 г. насчитывала 13 национальных секций25. Одна из главных задач Эль-Феррольского конгресса, объединение испанских и португальских рабочих в одну полуостровную организацию осуществилось в июле 1927 г. в Валенсии с основанием Федерации анархистов Иберии, куда допускались только члены испанской или португальской синдикалистских организаций, обе из которых к началу 1927 г. действовали нелегально. Что касается нового рабочего Интернационала, создание которого предусматривалось в Эль-Ферроле и Рио, то он возник как Международная ассоциация трудящихся в декабре 1922 г.
Синдикалисты и Циммервальд
Но, если вернуться в 1915 г., коллективное стремление к совещаниям и действиям в международном масштабе не нашло удовлетворения ни в Эль-Феррольском конгрессе, сорванном и усечённом, ни в Рио-де-Жанейрском. Европейские синдикалисты продолжали обдумывать свои интернациональные перспективны. Некоторым утешением для них могло служить появление антивоенного меньшинства в ВКТ в первые месяцы этого года. Армандо Борги из УСИ в письме Пьеру Монатту, который покинул Конфедеральный комитет ВКТ в знак протеста против военной политики последнего, говорил: «Браво, и браво всем товарищам, которые поняли, что синдикализм не рождён для государственной политики, будь то военное время или мирное»26. На Первое Мая 1915 г., когда происходил насильственный роспуск Эль-Феррольского конгресса, Федерация металлистов во главе с Альфонсом Мерргеймом поддержала антивоенную оппозицию внутри ВКТ, заявив, что «эта война – не наша война». Немецкая синдикалистская газета приветствовала это доказательство того, что во Франции «ещё есть синдикалисты!»27
УСИ в Италии, антивоенный настрой которого, по-видимому, усилился после выхода интернвенционистского меньшинства, внимательно следил за событиями в международном революционном лагере. В одном из первых воззваний против войны УСИ утверждал, что в результате этого конфликта появится новый революционный Интернационал28. Его новая газета «Классовая борьба» отмечала, что Эль-Феррольский конгресс, поддержанный УСИ, был запрещён, но вместе с тем приветствовала энергичную оппозицию молодых синдикалистов Франции против политики большинства ВКТ и участия Жуо в «священном союзе». Также говорилось о контактах УСИ с синдикалистскими организациями Испании, Португалии, Германии и с французским антивоенным меньшинством. В середине мая 1915 г. Генеральный совет УСИ поручил Исполнительному комитету обеспечить представительство УСИ на будущих международных рабочих конгрессах29. Неделю спустя Италия вступила в войну на стороне Антанты, что вызвало неодобрение как УСИ, так и Итальянской социалистической партии. Подвергнутый ещё более строгим репрессивным мерам, УСИ продолжал поддерживать рабочий интернационализм. Надеясь подстегнуть активность синдикалистов во Франции и других странах, УСИ в августе 1915 г. направил ВКТ открытое письмо по злополучному вопросу об Интернационале. Кто получит представительство в будущем? Будут ли по-прежнему исключаться внутринациональные меньшинства, как синдикалисты во всех странах, кроме Франции? Будут ли по-прежнему преобладать догматизм большинства и ловкость рук, которая чудесным образом заставила интернационализм исчезнуть из Интернационала? Или же французы готовы переосмыслить эти довоенные ограничительные формулировки и создать «позитивные отношения солидарности с синдикалистским движением других стран»?30
Синдикалистам, обдумывавшим свою линию поведения, вскоре пришлось дать оценку международному антивоенному движению левых социалистов, которые провели свою первую встречу в Циммервальде в сентябре 1915 г., вторую – в Кинтале в апреле 1916 г. и третью – в Стокгольме в сентябре 1917 г. В сравнении с Эль-Феррольским конгрессом, Циммервальд был тщательно подготовлен: организаторы не предавали его огласке, а общались через почту и личных представителей; он собрался на более благоприятной швейцарской почве; его участники не пытались работать открыто, а встретились тайно, арендовав место заседаний под видом орнитологического общества. Путь синдикалистского интернационализма, пролегавший через Эль-Ферроль и Рио-де-Жанейро, обошёл стороной Циммервальд, куда были приглашены только французские синдикалисты меньшинства. Конечно, многие черты в циммервальдском движении синдикалисты могли только одобрить, поскольку они сами продемонстрировали или воплотили их за год, прошедший с начала войны: оно было антивоенным; оно было сознательно интернационалистским; оно отвергало политику гражданского мира и вследствие этого выступало против поддержки социалистами военных кредитов правительства. Синдикалисты также могли приветствовать тот факт, что Циммервальду удалось, в отличие от Эль-Феррольского конгресса, собрать прямых рабочих представителей как из воюющих, так и из нейтральных стран.
Но если синдикалисты могли воспринимать Циммервальд как долгожданный, хотя и запоздалый, признак возрождения интернационализма среди некоторых социалистов, могли ли они видеть в нём отправную точку пролетарского интернационализма, который прислушался бы к их голосу? Синдикалисты считали старый Социалистический Интернационал мёртвым с августа 1914 г., и их организации в индивидуальном порядке призывали к повторному формированию международных связей между рабочими или новому Интернационалу с самого начала войны. В Эль-Ферроле этот призыв был повторён коллективно, задолго до Циммервальда. Но Циммервальд представлял собой попытку антивоенного меньшинства социалистов не порвать со Вторым Интернационалом, а побудить к действию его пассивное Международное социалистическое бюро. Организаторы первоначально собирались допустить только представителей организаций, входивших в бюро, но сняли это условие, что позволило Альфонсу Мерргейму участвовать от имени антивоенного меньшинства ВКТ. Однако делегаты не проголосовали за создание нового Интернационала, как предлагала циммервальдская левая и её главный оратор Ленин, который также выступал за «революционное пораженчество». Большинство предпочло – явно в Циммервальде и более уклончиво в Кинтале – сохранить связь с существующим Социалистическим Интернационалом31.
Хотя нефранцузские синдикалисты могли одобрить Циммервальд как признак углубления антивоенных настроений, они сомневались в его возможности преодолеть замкнутость прежнего социал-демократического интернационализма. Они одобрили присутствие французского меньшинства ВКТ, но они – даже итальянцы из УСИ, которые позже оказались ближе всего к Циммервальду, – отмечали, что в этом было простое воспроизведение формального довоенного интернационализма, при котором ни один революционный профсоюз, кроме французского, не имел голоса. В октябре 1915 г. «Классовая борьба» приветствовала будущую конференцию в Бразилии как свидетельство растущей международной солидарности класса, наряду с Циммервальдом, который принёс рабочим «немного оптимизма, надежды и утешения». Но газета сожалела, что состав и процедура Циммервальда привязывают его к прошлому. Если международное рабочее движение не сможет прийти к более широким представлениям, «наше прошлое убьёт наше будущее»32. Северные синдикалисты были столь же критичны. Говоря о перспективах совместных антивоенных усилий, немецкие синдикалисты воспринимали присутствие социалистических делегатов из Германии и синдикалистов из Франции как многообещающее33. Однако, говоря о долгосрочных перспективах интернационализма, немецкие и голландские синдикалисты ссылались не на Циммервальд, который, по их мнению, отличался узостью, засильем парламентаристов и чрезмерной привязанностью к старому Интернационалу, а на довоенное, доциммервальдское Международное синдикалистское бюро34. Рассуждая в более широком смысле, немцы в январе 1917 г. говорили, что Интернационал, который действительно служит социализму, должен быть таким, «в который вливаются все социалистические реки и ручьи»; таким, в котором особенности и интересы индивидов, партий или движений подчинены самому социализму; таким, который не ограничен парламентскими партиями; таким; «который был бы способен к действию и охватывал всех социальных революционеров»35.
Синдикалисты продолжали прокладывать свой интернациональный путь. УСИ, который хотел присутствовать на заседаниях, особенно сожалел, что, несмотря на след французского меньшинства, Циммервальд не был открыт для более широкого участия синдикалистов36. Тем не менее он долгое время продолжал взывать к Циммервальду и надеяться, что последний знаменует собой начало движения, в котором синдикалисты смогут участвовать наряду с другими революционерами. Остальные синдикалистские организации более скептически относились к перспективам включения в Циммервальд непартийных организаций. Они – и УСИ присоединился к ним в этом – продолжали надеяться на созыв конгресса революционных рабочих организаций, возможно до окончания войны, но скорее всего после, предпочтительно при поддержке Франции, но и без неё, если будет необходимо. В октябре 1916 г. УСИ отмечал, что «идея международного синдикалистского конгресса жила в умах всех наших товарищей из других стран»37. Архивы и другие источники показывают, что это было верно в течение длительного времени. Годом ранее португальская синдикалистская федерация через Международный комитет, созданный Эль-Феррольским конгрессом, связалась с УСИ по этому поводу; в декабре 1915 г. Бернард Лансинк поднял этот вопрос на заседании исполнительного органа голландского НАС; летом 1916 г. УСИ призвал к созыву конгресса; практически в это же время Фриц Катер из немецкого Свободного объединения, в котором обсуждался тот же вопрос, написал НАС, призывая к международным действиям38. Отмечая поддержку идеи подобного конгресса в других странах, УСИ сожалел по поводу националистического уклона ВКТ, но надеялся, что во Франции будет больше тех синдикалистов, которые не «последовали за Жуо»39. В январе 1917 г. голландский НАС решил выяснить мнение синдикалистов о созыве международной конференции по окончании войны. На жалобы, что циркуляр был адресован только революционным профсоюзам, «Труд» прямо ответил: «Мы хотим быть и оставаться независимым революционным профсоюзным движением. Мы хотим рассматривать, обсуждать и решать свои дела сами, вне каких бы то ни было парламентских партий»40.
Далее последовали две революции в России, которые синдикалисты приветствовали и с которыми они провозгласили солидарность. Они придавали особое значение роли рабочих советов, которые рассматривались как новая форма представительства и самоуправления рабочих. Кроме того, обращение Петроградского совета в конце марта 1917 г., призывавшее к миру без аннексий и контрибуций, перекликалось с их собственными взглядами, как и со взглядами Циммервальда. Всероссийский съезд рабочих и солдатских депутатов в июне потребовал участия в международном социалистическом конгрессе мира в Стокгольме, организованном социалистическими партиями северных нейтралов – скандинавских стран и Нидерландов, – а циммервальдское движение запланировало собственную конференцию перед конгрессом, также в Стокгольме. Нежелание социалистических партий из воюющих стран и ещё больше – отказ правительств Антанты предоставить паспорта свели значение этих инициатив к минимуму, если не к нулю. Всеобщий социалистический конгресс так и не собрался, только узкая циммервальдская конференция состоялась в Стокгольме в сентябре 1917 г. Однако запланированный конгресс поставил вопрос об отношении к нему синдикалистов. В мае 1917 г. «Рабочая солидарность», хотя и недостаточно информированная о стокгольмских планах, заявила, что «НКТ за революционный интернационализм»41. УСИ надеялся не только получить право присутствовать на конференции циммервальдцев в Стокгольме, но и – пытаясь скоординировать свои усилия с французским меньшинством и получив одобрение непосредственно от представителей Петроградского совета, посетивших Италию, – добиться участия революционных групп в более широком Стокгольмском конгрессе42. Но УСИ не удалось ни получить паспорта, ни найти альтернативный выход. Другие синдикалисты были настроены более скептично. Шведы, с одной стороны, приветствовали появление нового левого социализма, который бросал вызов старому и, по их мнению, авторитарному социализму, но они воздерживались судить о том, готов ли он отбросить старые формы и догмы. С другой стороны, они не видели большой ценности в предполагаемом социалистическом конгрессе, на котором должны были преобладать партии, уже потерпевшие провал в действиях против войны. Чего можно было добиться тем, что «хорошо одетые господа, которые называют себя социалистами, приятными голосами споют “Интернационал” и прокричат ура социализму и миру?» Вместо этого «Синдикалист» призывал к Интернационалу, основанному на синдикалистских принципах43.
К концу 1917 г. главные представители циммервальдской левой, большевики, смогли встать у руля Российской революции, хотя до вплоть 1919 г. им не удавалось создать тот новый Интернационал, на необходимости которого они так долго настаивали. В течение 1918 г. Швеция и Италия продолжали представлять два полюса в синдикалистской оценке Циммервальда. Наблюдая вблизи события в России, некоторые синдикалисты Швеции в начале 1918 г. стали предупреждать об опасности того, что рабочая революция подпадёт под контроль большевистской диктатуры. Альберт Йенсен, самый известный синдикалист Скандинавии, напоминал, что синдикалисты долго выступали против марксистской идеи пролетарской диктатуры – на том основании, что она неизбежно окажется не столько пролетарской, сколько диктаторской. Он предупреждал: те, кто поддерживает исключительную, централизованную власть в России, пусть даже в интересах класса, должны готовиться к пришествию Цезаря44. По международному вопросу «Синдикалист» в июне 1918 г. замечал, что рабочий класс не может быть освобождён от ответственности за то, что он позволил разрушить интернациональную солидарность и четыре года вести войну. Усилия по возрождению Второго Интернационала были полностью лишены морального авторитета. «Синдикалист» честно признавал, что сами синдикалисты, вместе взятые, составляют столь малую часть мирового пролетариата, что, даже если им удастся собраться в 1918 г., их встречи не окажут значительного международного влияния, как и циммервальдские встречи, добавляла газета, не сделали на международном уровне ничего, чтобы приблизить окончание войны. Однако остаётся надежда на то, что будущий Интернационал получит революционный синдикалистский характер. Месяц спустя «Синдикалист» напомнил своим читателям, что левый циммервальдизм и синдикализм нельзя свести воедино. Циммервальд боролся за политическую власть, за захват централизованных институтов правительства и государства. Синдикализм же представлял производителей, рабочее самоуправление, федерализм и стремился «растворить политические функции в экономической функции»45.
В тот же период в Италии «Классовая борьба», с другой стороны, объясняла, что УСИ отождествляет себя с Циммервальдом, но только в качестве возможного шага к сотрудничеству всех революционных рабочих, к подлинному «международному единству интернационалистов». «Социал-демократический Интернационал не был бы нашим, – добавлял Борги. – Анархический, очевидно, состоял бы из одних анархистов… Но Интернационал рабочих?» Такой Интернационал должен был включать всех. Борги отмечал, что знаменитый лозунг Маркса призывал к единству класса, к объединению всех трудящихся мира – а не только тех, кто принял электоральную политику. Борги настаивал на Интернационале, который объединил бы всех тех, «кто хочет бороться посредством классового действия за классовое освобождение»46.
Взгляд за рамки войны
Эти проблемы остались нерешёнными и после окончания войны. В послевоенный период синдикалистские организации повсюду расширялись. Пережитые потери и лишения, радикализация пролетариата, пример Российской революции – всё это делало антивоенный, антисоглашательский и революционный этос синдикалистов привлекательным для недовольных рабочих. Во всех странах, где организованные синдикалисты противостояли оборонческим социал-демократам – в Германии, Швеции, Нидерландах и Испании, – профсоюзы первых наращивали численность заметно более высокими темпами, чем их конкуренты. Если принять численность членов профсоюзов в довоенный 1913 год равной 100, то их успехи можно проиллюстрировать, сопоставив сравнительный рост синдикалистских профсоюзов с социал-демократическими (в скобках) к 1920 г.: Испания – 2977 (143), Германия – 1861 (213), Швеция – 871 (288), Нидерланды – 578 (294). Только в Италии, где социалисты также выступали против войны, синдикалисты им уступали – 300 (657)47.
После войны, когда НАС возобновил свои призывы к международному синдикалистскому конгрессу48, немногие синдикалисты-интернационалисты могли предположить, что работа, начатая ими ещё до войны, затянется и что вопросы, с которыми они столкнулись, останутся в силе не только после четырёх лет войны, но и в течение следующих четырёх лет, прежде всего в связи с необходимостью оценить коммунистический интернационализм, родившийся на свет в Москве49. Эта история гораздо более известна, чем история самого синдикалистского интернационализма во время войны, и не может быть здесь пересказана; достаточно отметить, что общей оппозиции в отношении войны никогда не было достаточно, чтобы объединить большевиков и синдикалистов под крылом одного Интернационала50. Синдикализм одновременно выступал за революцию и за радикальную рабочую демократию и самоуправление. Пример революции в России оказал сильное влияние, как и послание коммунизма, новой и динамичной силы на левом фланге. Приверженность революционной идее побудила многих, включая известных активистов, перейти от синдикализма к коммунизму. Приверженность рабочей автономии и самоуправлению, с другой стороны, не позволила совершить этот переход многим другим синдикалистам. Однако изменить взгляды и ценности целых организаций, коллективов сложнее, чем образ мыслей отдельных людей. Чтобы завершить повествование, стоит отметить, что ни одна из национальных организаций, участвовавших в Лондонском синдикалистском конгрессе 1913 г. или в драме синдикалистского интернационализма во время войны, не нашла для себя надёжного пристанища в Москве.
Дистанция была слишком велика. «Новый Интернационал – должен ли он быть открытым для всех школ или только для одной?» – спрашивал Армандо Борги в конце 1917 г.51. Решение II конгресса в июле 1920 г., что только политические партии, принявшие 21 строгое условие, могут быть приняты в Коммунистический Интернационал, или Коминтерн, породило дух исключительности, невиданный в прежних Интернационалах. От внимания синдикалистов, приветствовавших советы, не укрылось и то, что большевики превозносили советскую власть, только пока их собственная партия твёрдо удерживала контроль над ситуацией. Съезд большевистской партии в 1919 г. постановил, что партия должна осуществлять «полное руководство во всех организациях трудящихся», и прежде всего «в Советах»52. Впоследствии большевики относились к требованию «Вся власть Советам» как к «лозунгу контрреволюции»53, и те, кто выдвигал его, заплатили за этот урок дорогую цену в Кронштадте в марте 1921 г. Для синдикалистов также не могло остаться незамеченным то, что Ленин, перед самым приходом к власти утверждавший, что главной задачей пролетарской революции является установление по всей стране «рабочего контроля за производством и распределением продуктов»54, оказавшись у власти, называл профсоюзное управление экономикой «синдикалистским вздором»55. Более того, синдикалисты видели, как большевики преследовали тех, кто выступал за более активную роль рабочих в революции, как в партии, так и вне её. Внутри партии «рабочая оппозиция», которая доказывала, что верность началам революции означает защиту рабочей самостоятельности и сопротивление бюрократизации, была разгромлена в 1921 г., её идеи подверглись осуждению, а её представители были сняты со своих постов. Вне партии те, кто агитировал за создание Всероссийской конфедерации анархо-синдикалистов, были арестованы или высланы из страны, а их организация была запрещена. Это не прошло мимо внимания синдикалистов за пределами России, давно предупреждавших об опасностях централизованной власти: первым правительством, которое насильственно и навсегда подавило синдикалистскую организацию, стало большевистское. Многим зарубежным синдикалистам было трудно смириться с тем, что те самые коммунисты, которые предлагали им сотрудничать в революционном профсоюзном Интернационале, Профинтерне, основанном летом 1921 г., подвергали гонениям тех, кто разделял их ценности в России. Каким бы путём и по каким бы причинам они ни пришли к этому, практически все синдикалистские организации решили, что стремление Москвы подчинить в каждой стране – профсоюзы коммунистическим партиям и на международном уровне – Профинтерн Коминтерну является неприемлемым56. Лишь тогда они прибегли к последнему средству – исключительно синдикалистскому Интернационалу, который был основан в Берлине в декабре 1922 г. С 1923 по 1939 г. организации в 31 стране, в том числе 15 в Европе и 14 в Латинской Америке, присоединились к Международной ассоциации трудящихся57. Из синдикалистских организаций, упомянутых выше, только НАС не сделал этого. После долгих дебатов он вступил в Профинтерн в 1925 г., но вышел из него в 1927 г. Синдикалист и впоследствии коммунист Дирк Схилп, покинувший в это время Коммунистическую партию Нидерландов, вспоминал, что разочарование в Российской революции и боль от разрыва с коммунистическим движением были для него тяжелее, чем потеря матери, но у него осталось то, что стояло выше партии, – его класс58.
Если в 1914 г. существовал один профсоюзный Интернационал, то к 1921 г. их было два, а к концу 1922 г. – три59. Историки иногда находят в самой войне корни тех послевоенных размежеваний, которые сильно уменьшили эффективность и увеличили уязвимость международного рабочего движения. Но в действительности история сложнее: к тому времени, когда большевики ещё довольствовались работой в рядах Второго Интернационала, нефранцузские синдикалисты, исключённые из существующих Интернационалов, уже были готовы создать свой собственный. В 1913 г. их удержала от этого только надежда, что французская ВКТ поддержит их усилия. В их глазах война лишь подтвердила срочность и необходимость действий, с Францией или без неё. Хотя война не создала границы внутри международного рабочего движения, она обозначила их с новой и неотвратимой ясностью. Не была порождена войной и тенденция внутри интернационального движения, направленная на консолидацию власти, устранение разногласий и отказ от альтернатив путём исключения инакомыслящих, которые рассматривались как угроза. За пятьдесят лет, прошедших после того, как Маркс вытеснил антиавторитарников из Первого Интернационала в 1872 г., и Второй, и Третий Интернационал превзошли своих предшественников в организационной и процедурной строгости. Война, которая ускорила это развитие, но не положила ему начало, высветила несколько парадоксов. Одним из них было то, что рабочими организациями, которые во время войны наиболее последовательно отстаивали антивоенные и интернационалистские принципы Второго Интернационала, были не социал-демократические, входившие в него, а синдикалистские, именно те, что были официально из него исключены. Другим было то, что социалистическое, коммунистическое и синдикалистское рабочие движения, все воспринимавшие как аксиому необходимость объединения рабочих и совместных действий в защиту общих классовых интересов, к 1923 г. оказались замкнуты в трёх взаимно враждебных Интернационалах. Война в очередной раз продемонстрировала, что для общих классовых интересов трудно найти столь же общее определение.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Die Einigkeit, 25 July 1914.
2 Одна из этих историй излагается в: Wayne Thorpe, “Keeping the Faith: The German Syndicalists in the First World War”, in Central European History, vol. 33, 2000, nr. 2, p. 195-216.
3 Здесь я попытался более полно раскрыть данную тему, уже затронутую в: W. Thorpe, “The European Syndicalists and War, 1914-1918”, in Contemporary European History, vol. 10, 2001, nr. 1, p. 1-24; W. Thorpe, “Keeping the Faith”, op. cit.
4 Несколько организаций устроили особое заседание синдикалистов на Анархическом конгрессе 1907 г. в Амстердаме и основали «Международный бюллетень синдикалистского движения». См.: La Voix du Peuple, 5 October 1907. Размышления об интернационализме среди анархистов в данный период содержит статья Констанс Бантман в настоящем выпуске: “Internationalism without an International? : Cross-Channel Anarchist Networks, 1880-1914”.
5 Об отношениях ВКТ и МФП и подходе к войне см.: Susan Milner, The Dilemmas of Internationalism: French Syndicalism and the International Labour Movement, 1900-1914, New York, Berg, 1990.
6 Лучшим французским исследованием по истории ВКТ является: Jacques Julliard, Autonomie ouvrière. Études sur le syndicalisme d’action directe, Le Seuil, 1988. Важные недавние монографии на английском языке включают: Kenneth H. Tucker, Jr., French Revolutionary Syndicalism and the Public Sphere, Cambridge, Cambridge University Press, 1996; Bruce Vandervort, Victor Griffuelhes and French Syndicalism 1895-1922, Baton Rouge, Louisiana State University Press, 1996; Jeremy Jennings, Syndicalism in France: A Study of Ideas, New York, St. Martin’s, 1990. В более широком контексте рассматривает довоенный антимилитаризм работа: Paul B. Miller, From Revolutionaries to Citizens: Antimilitarism in France, 1870-1914, Durham, Duke University Press, 2002.
7 Об отношениях между ВКТ и синдикалистами в других европейских странах до 1914 г. см.: Wayne Thorpe, “Une famille agitée. Le syndicalisme révolutionnaire en Europe de la charte d’Amiens à la Première Guerre mondiale”, in Mil neuf cent: Revue d’histoire intellectuelle, 2006, nr. 24, p. 123-152.
8 О потенциальных факторах интеграции в сравнительной перспективе см.: Marcel Van der Linden, “The National Integration of European Working Classes (1871-1914). Exploring the Causal Configuration”, in International Review of Social History, vol. 33, 1988, nr. 3, p. 285-311.
9 Ради удобства термин «синдикалисты» далее будет использоваться для обозначения интернационалистских революционных синдикалистов, в отличие от провоенных или интервенционистских революционных синдикалистов, таких как большинство ВКТ или синдикалисты меньшинства в Италии.
10 Syndikalisten, 19 September 1914.
11 Текст приглашения см.: Tierra y Libertad, 3 March 1915.
12 Ход конгресса может быть в значительной степени воссоздан по сообщениям комиссии конгресса, участников, наблюдателей и комментаторов, сохранившимся в рабочей прессе того периода. Нижеследующий параграф основан на выдержке из газет, выходивших в Испании: «Рабочая солидарность» (Solidaridad Obrera), «Земля и свобода» (Tierra y Libertad), «Либертарное действие» (Acción Libertaria), «Будущее рабочего» (El Porvenir del Obrero); Португалии: «Пробуждение» (O Despertar), «Жерминаль» (Germinal); Аргентине: «Протест» (La Protesta); и Бразилии: «На баррикаде» (Na Barricada). См. также: Edgar Rodrigues, Os Anarquistas e os Sindicatos, Portugal, 1911-1922, Lisbon, Sementeira, 1981, p. 54; M.J. de Sousa, O Sindicalismo em Portugal, Lisbon, 1931, p. 106-110; Angeles Barrio Alonso, Anarquismo y anarcosindicalismo en Asturias (1890-1936), Madrid, Siglo XXI, 1988, p. 151-155; Antonio Bar, La CNT en los años rojos, Madrid, Akal, 1981, p. 430; Diego Abad de Santillán, Contribución a la historia del movimiento obrero español, Puebla, Cajica, 1965, vol. II, p. 121-123.
13 О представительстве см.: Tierra y Libertad, 12 May 1914; Solidaridad Obrera, 13 May 1914; Acción Libertaria, 14 May 1914.
14 O Despertar, May 1915. Le Cri des jeunes syndicalistes, который нельзя было издавать во Франции, выпускали вместе с O Despertar.
15 См.: Tierra y Libertad, 12 May 1914; Solidaridad Obrera, 13 May 1914; Acción Libertaria, 14 May 1914; Na Barricada, 30 September 1915.
16 La Protesta, 2 June 1915.
17 La Protesta, 2 June 1915.
18 Solidaridad Obrera, 13 May 1915.
19 La Protesta, 8 November 1913.
20 La Protesta, 1 June 1915.
21 John W.F. Dulles, Anarchists and Communists in Brazil, 1900-1935, Austin, University of Texas Press, 1973, p. 34.
22 О конгрессе в Рио см.: Na Barricada, 21 October 1915; а также начало отчёта в: La Protesta, 24 October 1915. См. также: Edgar Rodrigues, Nacionalism & cultura social 1913-1922, Rio de Janeiro, Laemmert, 1972, p. 105-113, где в основном пересказывается отчёт, напечатанный в Na Barricada.
23 Бюро, начавшее свою работу в начале 1914 г., не пережило войны. Голландский НАС по окончании войны разослал приглашение на международный синдикалистский конгресс, но от своего имени, а не от имени бюро. Международная синдикалистская конференция, прошедшая в Берлине в декабре 1920 г., создала второе Международное синдикалистское информационное бюро, также находившееся в Амстердаме. Эти два бюро с организационной точки зрения могут рассматриваться как промежуточные ступени между синдикалистскими конгрессами в Лондоне 1913 г. и в Берлине 1922 г., где был основан синдикалистский Интернационал.
24 Цит. по: J. Dulles, Anarchists and Communists, op. cit., p. 64.
25 Congreso constituyente de la Asociación Continental Americana de Trabajadores, Buenos Aires, ACAT, 1930; IV. Weltkongress der Internationalen Arbeiter-Assoziation, Madrid vom 16. bis 21. Juni 1931, Berlin, IAA, n.d., p. 10.
26 Письмо Борги к Монатту от 9 января 1915 г., см.: Colette Chambelland and Jean Maitron, eds., Syndicalisme révolutionnaire et communisme. Les archives de Pierre Monatte 1914-1924, Paris, Maspero, 1968, p. 75. Монат ушёл со своего поста в 1914 г.
27 Mitteilungsblatt der Geschäftskommission der Freien Vereinigung deutscher Gewerkschaften, 15 May 1915.
28 Рим, Центральный государственный архив, фонд Армандо Борги, короб 755, дело 2, воззвание УСИ (третье) против войны, 24 сентября 1914 г.
29 Guerra di classe, 1, 15, 22 May 1915.
30 Guerra di classe, 4 September 1915.
31 Альбер Бурдерон, представлявший в Циммервальде левых социалистов Франции, также был активен в ВКТ. О циммервальдском движении см., например: R. Craig Nation, War on War: Lenin, the Zimmerwald Left, and the Origins of Communist Internationalism, Durham, Duke University Press, 1989.
32 Guerra di classe, 23 October 1915.
33 Rundschreiben an die Vorstände und Mitglieder aller der Freien Vereinigung deutscher Gewerkschaften angeschlossenen Vereine (далее Rundschreiben), 15 October 1915.
34 См.: Rundschreiben, 15 October 1915, 15 March 1916; De Arbeid, 15 December 1915, 1 January, 6 February 1916.
35 Rundschreiben, 1 January 1917.
36 Guerra di classe, 23 October 1915; M. Antonioli, Armando Borghi e l’Unione Sindacale Italiana, Manduria, 1990, p. 33.
37 Guerra di classe, 21 October 1916.
38 Фонд Борги, кор. 755, д. 2, письмо Жоакима да Силвы (секретаря португальской организации) к Борги, 24 октября 1915 г. О заседаниях Исполнительного комитета НАС в декабре 1915 г. см.: Международный институт социальной истории, архив НАС, “Notulen bestuursvergadering op Donderdag 11 December 1915”, Notulenboek 14; и о контактах Фрица Катера с НАС см.: там же, “Notulen bestuursvergadering op Donderdag 31 Augustus 1916”, Notulenboek 14. О связанных с этим дискуссиях в немецкой организации см.: Guerra di classe, 21 October 1916.
39 Guerra di classe, 21 October 1916.
40 De Arbeid, 20 January, 3 March 1917 (курсив в оригинале).
41 Цит. по: Gerald H. Meaker, The Revolutionary Left in Spain 1914-1923, Stanford, Stanford University Press, 1974, p. 59.
42 В июне Генеральный совет УСИ принял решение об участии в циммервальдской Стокгольмской конференции. Guerra di classe, 16 June 1917. В августе представители УСИ встретились в Риме с делегатами Петроградского совета, которые убеждали УСИ принять участие в Стокгольмском конгрессе, обещая, что совет будет выступать за допуск всех революционных групп. Guerra di classe, 11 August 1917. Борги в частном порядке пытался добиться присутствия УСИ как на общей, так и на циммервальдской встрече в Стокгольме. Фонд Борги, кор. 755, д. 2, рапорт префекта Флоренции, 18 июня 1917 г.; письмо УСИ к Роберту Гримму из находящегося в Швейцарии Циммервальдского интернационального бюро, 26 июня 1917 г.; письмо Маврициуса к Себастьяну Фору, 1 августа 1917 г.
43 Syndikalisten, 6 June 1917.
44 Syndikalisten, 5 January 1918.
45 Syndikalisten, 5 June, 6 July 1918.
46 Guerra di classe, 13 April 1918.
47 W. Thorpe, “European Syndicalists and War”, op. cit., p. 20.
48 Стокгольм, Архив рабочего движения (Arbetarrörelsens Arkiv), архив САК, серия EXIII, I, письмо НАС к САК, 23 ноября 1918 г.
49 Следует заметить, что голландские и немецкие синдикалисты совершили визит на Амстердамскую конференцию в июле 1919 г., посвящённую восстановлению МФП, где они внесли три предложения, отклонённых делегатами: 1) действия западных рабочих организаций в поддержку Российской и Венгерской революций; 2) неприятие Версальского договора, который они характеризовали как приглашение к новой войне; и прежде всего 3) всеохватность новой Международной федерации, включение в неё революционных меньшинств. “Bericht über den Internationalen Gewerkschaftskongress abgehalten im ‘Concertgebouw’ Amsterdam von 28. Juli bis 2. August 1919”, Die Internationale Gewerkschaftsbewegung: Organ der Internationalen Gewerkschaftsbundes, Anhang II, July 1921, 29, 54-5.
50 Следует упомянуть две работы, посвящённых международным отношениям большевиков и синдикалистов. Этим отношениям отводится большое место в подробном и исчерпывающем исследовании: Reiner Tosstorff, Profintern: Die Rote Gewerkschaftsinternationale 1920-1937, Paderborn, Ferdinand Schöningh, 2004. Более ранняя работа, где данный вопрос рассматривается со стороны синдикалистов: Wayne Thorpe, “The Workers Themselves”: Revolutionary Syndicalism and International Labour, 1913-1923, Dordrecht, Kluwer, 1989.
51 Ce qu’il faut dire…, 22 December 1917.
52 Robert H. McNeil, ed., Resolutions and Decisions of the Communist Party of the Soviet Union, vol. 2, Richard Gregor, ed., The Early Soviet Period, Toronto, University of Toronto Press, 1974, p. 88. [См.: Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 года. Протоколы. М.: Госполитиздат, 1959. С. 428. – Примеч. пер.]
53 Neil Harding, Lenin’s Political Thought: Theory and Practice in the Democratic and Socialist Revolutions, Atlantic Heights, Humanities Press, 1983, p. 270.
54 V.I. Lenin, “Can the Bolsheviks Retain State Power”, in Collected Works, vol. 26, Moscow, Progress, 1964, p. 105 (курсив в оригинале). [См.: В. И. Ленин. Полное собрание сочинений. 5‑е изд. Т. 34. М.: Политиздат, 1969. С. 305–306. – Примеч. пер.]
55 Ленин в 1921 г., цит. по: Jay Sorenson, The Life and Death of Soviet Trade Unionism, 1917-1928, New York, Atherton, 1959, p. 114. [См.: Там же. Т. 42. М., 1970. С. 254. – Примеч. пер.]
56 Тем не менее многие из французского меньшинства нашли себе место в крупной Унитарной всеобщей конфедерации труда, основанной в 1921 г., которая вступила в Профинтерн.
57 Синдикалисты взяли название Первого Интернационала – International Working Men’s Association, чтобы отразить преемственность с ним. Спустя долгое время после Второй мировой войны название немного изменили, чтобы устранить из него гендерный аспект: в настоящее время эта организация известна как International Workers Association (IWA).
58 Dirk Schilp, Dromen van de revolutie, Amsterdam, Wereldbibliotheek, 1967, p. 113-114.
59 Наряду с этими Интернационалами, которые выступали с левых позиций, существовал и четвёртый, основанный в 1920 г., – Международная федерация христианских профсоюзов. См.: Patrick Pasture, Histoire du syndicalisme chrétien international. La difficile recherche d’une troisième voie, Paris, Editions L’Harmattan, 1999.
СПРАВКА О ПУБЛИКАЦИИ
Thorpe, W. El Ferrol, Rio de Janeiro, Zimmerwald, and beyond: Syndicalist internationalism, 1914–1918 / Labour internationalism: Different times, different faces // Revue belge de philologie et d’histoire = Belgisch Tijdschrift voor Filologie en Geschiedenis. – 2006. – Tome 84, fasc. 4. – P. 1005–1023.
Электронный ресурс: Persée: Accéder à des milliers de publications scientifiques: [сайт].
В данной статье рассматриваются международные инициативы синдикалистов в годы Первой мировой войны (и после нее), направленные на достижение мира и реорганизацию интернационального рабочего движения.
Перевел с английского Р. Х. специально для «Электронной библиотеки имени Усталого Караула».
Karaultheca, 2020